|
Степь ольхонская
Степь ольхонская, степь бесплодная.
Ветер валит засохший ковыль.
Степь колышется, легко дышится.
И столбом за автобусом пыль.
Горы голые, хребты острые,
Словно пики былинных солдат.
Здесь давно уже, много тысяч лет,
На охране Байкала стоят.
Чистота у Байкала хрустальная,
Даже лёд, что тебе изумруд.
Глубина, да и та уникальная,
Чтоб измерить её тяжкий труд.
А какие уж ветры здесь буйные,
Все седому Байкалу под стать.
Как рассердится, да погонит вал.
Из-за волн берегов не видать.
Где бы ни был я, не скитался где,
Тянет в этот заброшенный край.
Это милая моя родина,
Для души и для сердца здесь Рай.
Степь ольхонская, степь бесплодная.
Ветер валит засохший ковыль.
Степь колышется, легко дышится.
Пусть столбом за автобусом пыль.
(С. Кретов)
Шумит Катунь
...Как я подолгу слушал этот шум,
Когда во мгле горел закатный пламень!
Лицом к реке садился я на камень
И все глядел, задумчив и угрюм,
Как мимо башен, идолов, гробниц
Катунь неслась широкою лавиной,
И кто-то древней клинописью птиц
Записывал напев ее былинный...
Катунь, Катунь – свирепая река!
Поет она таинственные мифы
О том, как шли воинственные скифы, –
Они топтали эти берега!
И Чингисхана сумрачная тень
Над целым миром солнце затмевала,
И черный дым летел за перевалы
К стоянкам светлых русских деревень...
Все поглотил столетний темный зев!
И все в просторе сказочно-огнистом
Бежит Катунь с рыданием и свистом –
Она не может успокоить гнев!
В горах погаснет солнечный июнь,
Заснут во мгле печальные аилы,
Молчат цветы, безмолвствуют могилы,
И только слышно, как шумит Катунь...
(Н. Рубцов)
(Катунь – река на
Алтае, левая составляющая Оби.)
Амга
Река Амга
Сама собой горда —
Такая в ней прозрачная вода,
Что виден каждый камушек на дне.
Амга — река,
Достойная вполне
При пятибалльности отметки шесть!
В ней что-то вечно женственное есть —
И берега, деревья и трава
Ей шепчут сокровенные слова.
Река Амга лесами хороша,
И улыбается
Красавица Амга,
Когда ее касается тайга,
Листвой и хвоей ласково шурша.
Река Амга лугами широка,
И улыбается
Красавица Амга,
Когда ее касаются луга,
Где на сто га
Раскинулись стога.
Амге приятно это торжество,
Амга, она — живое существо!
(Н. Глазков)
(Амга́ — река в Якутии, левый приток Алдана. Является самым
длинным притоком Алдана, длина Амги — 1 462 км. Берёт начало с
Алданского нагорья, где образует узкую глубокую долину с каменистым
руслом.)
Ангара
Коварная, лихая, сумасбродная,
Родная дочь Байкала-старика,
Ты по тайге меж гор течешь, свободная,
Могучая сибирская река.
(Молчанов-Сибирский)
Енисей
Без тебя не найти мне покоя,
Ты – любви моей первой сильней.
Снова думаю, сердцем, строкою,
Возвращаюсь к тебе, Енисей.
Снова вижу и пену в порогах,
И медлительных чаек полёт.
И зовёт меня снова в дорогу
Вечный голос твой, ветер широт.
Ты, река, моей песни начало!
Часто-часто в таёжных краях
Ты меня, как ребёнка, качала
На крутых, беспокойных волнах.
И тебя, чья волна поднебесью
Не уступит в своей синеве,
В Заполярье зовут Ионесси,
Улуг-Хем называют в Туве.
Ты штурмуешь высокие скалы,
Ты в работе с утра до утра.
Так, не зря навсегда от Байкала
Убежала к тебе Ангара.
Что Байкал? Только славное море.
А тебе – океаны сродни,
А тебе – бушевать на просторе,
Зажигать путеводно огни.
(К. Лисовский)
Могучий Енисей
Покорили тебя, о могучий,
Скоро всех твоих ГЭС не сочтешь.
Негодуя и хмурясь, как туча,
Ты волною по лопастям бьешь.
Вольно волны бросал ты беспечно
О Сибирский таежный утес,
Но тебя покорили навечно,
Что бы людям ты радость принес.
Ты своей неизмеренной силой,
Станешь людям в трудах помогать.
Тебя знает народ всей России –
Как великую реку не знать!
Твоя мощность расходится плавно
По разбросанным нитям сетей.
Мирным целям послужишь ты славно,
Наш могучий родной Енисей.
Пропоют тебе песнь не однажды
В широту своих легких и сил,
И среди этих бардов отважных
Будет сын твой – Бурягин Василь.
(В. Бурягин)
Обь
Обь родная – как еще теплее
О тебе в стихах сказать смогу?
Бьешься ты сквозь топи, сквозь тайгу,
Летом – вся блестя, зимой белея,
В твердом льду и в дымчатом снегу.
Знать, не зря кормилицей назвали
Мы тебя – не раз твоею лишь
Добротой мы, ханты, выживали…
И богатства перечтешь едва ли
Те, что ты за пазухой хранишь.
Лишь с весной освободятся воды,
Ты подъемлешь баржи, теплоходы,
Островами движутся плоты…
Города, поселки и заводы
На себе на север тащишь ты…
(А. Пономаренко)
Легенда о возникновении реки Обь
Алтайская равнина лежит средь гор и рек.
Алтая то богатство. Он хан из века в век.
Но главное богатство – красавица Катунь.
Любима дочь, лишь мужа не выбрал толстосум.
Бий проживал с ним вместе, был просто пастухом.
В него Катунь влюбилась, легенда вся о том...
Всё было очень скрытно: отец того не знал
И женихов богатых для доченьки искал.
Любовь, увы, не шутка! Его родная дочь
Однажды убежала, следы их скрыла ночь.
Отец проснулся утром, а дочки рядом нет.
Напрасно все искали, как будто канул след.
Кто беглецов поймает, сказал великий хан,
Тот зятем моим станет, и это не обман!
В погоне его войско. Как беглецов догнать?
Но каждый воин хочет родным для хана стать.
Погоню вдруг почуяв, Катунь стала рекой,
С тех пор все люди видят красавицу такой.
А Бий бежит навстречу, с любимой на века
Соединится хочет, он не пастух – река.
Соединились вместе, как будто одна плоть,
Река там появилась, назвали её Обь.
Погоня превратилась в туман над той рекой.
Алтай-отец не думал об участи такой.
От горя, словно камень, Алтай могучий стал.
Народ Белухой гору в честь той любви назвал.
В голубизну Алтая вглядись, увидишь сам.
Стоит, взгляд привлекая, гора под снегом там.
(А. Гаврюшкин )
Лена
У тебя, краса-река,
Женское обличье,
Даже имя у тебя
Нежное, девичье.
Ласковым тебя не зря
Окрестили словом,
Несмотря что родилась
Ты в краю суровом.
(Л. Попов)
Разговор с Леной
К небу восходят твои берега,
Воды твои устремляются к верхнему полюсу.
Лена великая, матерь-река,
С гордым оленем и звёздным алмазом на поясе.
Вся ты в трудах от зари до зари,
Вся ты в легендах лесных и песцовых нарядах.
Слышишь, как Волга тебе говорит
Ветром с Урала: я рядом, подруга, я рядом.
С берегом берег, давно и не вдруг
Ваши просторы сомкнулись объятья в объятья,
Сводом над вами и север и юг
–
Богом крещённые, вечные, кровные братья.
(Е. Исаев)
А какой он, Амур?
— А какой он, Амур?
— А Амур — он такой, —
Не по нраву ему тишина и покой.
Как начнёт шевелить за волною волну —
Зазевался —и мерь, как топор, глубину.
Разольется без края, бушует вода —
И деревням беда,
И посевам беда.
Будто банку консервную, сплющит кунгас,
Смоет остров — и новый намоет за час.
— Так за что же любить-то его, если так?
— Как за что? Ты ж не видел Амура, чудак!
Каждый год, как весной отгремят якоря,
Он — дорога просторная к дальним морям.
Он у нас работяга — любой караван
Донесет на ладонях своих в океан.
Это он подсказал, извиваясь меж гор,
Мастерицам-нанайкам на платья узор.
И недаром идёт в Приамурье молва,
Что в глазах у девчат от него синева.
А упрямство и сила его — ничего:
Мы характером, знаешь,
Ведь тоже в него.
(Н. Наволочкин)
Сон Амура
Амур широкий. Берега в тумане.
Уснувшие на небе облака.
Покой глубокий. В колдовском обмане
Безбрежным морем кажется река.
Лишь месяц поздний из-за туч дозором
Бескрайние осветит небеса,
И звезды быстро шаловливым взором
Мигают сонным вековым лесам.
(А. Геннадий)
На Камчатке
Вдали вулкан дымится,
Над сопками туман.
Здесь Родины граница,
Здесь Тихий океан.
(В. Степанов)
Ну что тебе сказать про Сахалин
Ну что тебе сказать про Сахалин?
На острове нормальная погода.
Прибой мою тельняшку просолил
И я живу у самого восхода.
Припев:
А почта с пересадками летит с материка
До самой дальней гавани Союза,
Где я бросаю камушки с крутого бережка
Далекого пролива Лаперуза.
Над Сахалином низко облака,
И я живу над сопкой спозаранку,
Показываю солнце рыбакам
И шлю его тебе на Якиманку.
Припев.
В краю, где спорят волны и ветра,
Живут немногословные мужчины,
И острова, как будто сейнера,
В Россию возвращаются с путины.
Припев.
Ну что тебе сказать про Сахалин?
На острове нормальная погода.
Прибой мою тельняшку просолил
И я живу у самого восхода.
(Слова: Михаил Танич, музыка: Ян Френкель.)
Наш остров Сахалин
На самом краешке России,
Где море бьётся в берега,
Лежит он в океане синем,
Как в песне звонкая строка…
Весна немного припоздает,
Промедлит осень взять права
–
И к сенокосу вырастает
По плечи самые трава.
А то в апрель влетят метели
И так завеют белый свет,
Что в дальних селах по неделям
Ни писем нет и ни газет.
Но он живёт, живёт наш остров!
И сквозь циклонный ветробой
С неиссякаемым упорством
Идёт на спор с самой судьбой…
И пусть на тесной карте мира
Порой едва означен он
–
К нему протянуты пунктиры
Земных дорог со всех сторон.
(В. Богданов)
Сахалин
В ожерелье снежных сопок,
В алом зареве рябин,
На заре российских тропок
Распростерся Сахалин.
И суров, и хмур, и ласков,
Он порой на солнце скуп.
То в дожде холодном, пляском,
То закутанный в тулуп.
Продуваемый норд-остом,
С горьким запахом волны,
Распростерся чудо-остров
На четыре стороны.
Он и пахарь, и геолог,
И рыбак, и лесоруб...
По-отечески мне дорог,
По-сыновнему мне люб.
(И. Данилов)
Прощание с Кунаширом
Кунашир, Кунашир
– островок
в океане,
где гигантских размеров медвежья дуда,
где вулканы и сопки в белесом тумане.
Кунашир
– наша
радость и боль навсегда.
Кунашир, Кунашир
– штормовая
погода,
ураганные ветры, косые дожди.
Мы тебе отдавали каждый год по полгода
и оставили много штормов позади.
Мыс Органный звучит в сердце музыкой Баха.
Тятя
– старый
наш друг
– воспарил
в облака.
Кунашир, Кунашир нагонял на нас страха,
когда остров качала Плутона рука.
И тревожно в ночи завывала сирена.
Обрывались, как нить, предрассветные сны.
И пугала морская соленая пена.
И мерещился гребень зловещей волны.
Помнишь, Тятя гремел и выбрасывал тучи
вулканических бомб, черных шлаков, песка.
Помнишь, как мы с тобой поднимались на кручи,
За кедрач, за бамбучник хваталась рука.
Кунашир, Кунашир, как дымящие раны,
пятна серых полей на вулканах твоих.
Едким паром кислот жарко дышат вулканы.
И дымы фумарол с ревом рвутся из них.
Головнинское озеро слабо курится.
Бьют ключи кипятка на его берегах.
Мы уедем, но нам непременно приснится
синь и зелень кальдеры в весенних цветах.
Кунашир, Кунашир, ты плывешь в океане
в парусах облаков бригантиной большой.
Кунашир, Кунашир
– место
встречи с друзьями
с бескорыстным умом и бродяжьей душой.
(Е. Мархинин)
Шикотан
За циклоном накатит циклон...
Но, лишь только погода стихает,
Снова волны, устало вздыхая,
К рыжим скалам идут на поклон.
Снова в бухтах светлеет вода
И парят над утесом орланы,
И уходят, уходят суда
Из сияющих бухт Шикотана.
Значит, снова в рыбацком краю
Будут жарки путинные ночи,
Узнаю, Шикотан, узнаю
Твой характер и почерк рабочий!
Далеко отступил горизонт,
Дальше синих вершин Кунашира.
И лежит океан бирюзов
–
Всех других бирюзовей и шире.
Разузорил осенний наряд,
Разукрасил на острове сопки.
И орланы спокойно парят
Над утёсом в дозоре высоком.
Шикотан, молодой Шикотан!
Ты и сам, уподобясь орланам,
Как дозорный рыбацкий орлан,
Над Великим паришь океаном.
(В. Богданов)
Курилы
Здесь
– камень,
небо и вода,
И рыбой пахнущие ветры.
Здесь уходящие суда
На взмах прощальный безответны.
Уйдут за свой меридиан,
Дымки белесые остынут.
И вновь пустынен океан
Как небо тихое пустынно.
Взбеги на сопку, прокричи
Во след ушедшим, что есть мочи
–
Одни студёные ручьи
В ответ невнятно пробормочут.
Споткнется эхо вдалеке.
Споткнется и сорвется с кручи.
Сухой пучок травы в руке
Забьется факелом колючим.
Вода и камни, и трава,
И тишина
– пустынь
богиня.
...Ну, как такие острова,
Неповторимые, покину?
Курилы, вы
– моя беда.
Живет во мне такая странность:
Я ехал к вам не навсегда,
И навсегда теперь останусь...
(В. Богданов)
Три брата
Где ветры беснуются в яром порыве
Да волны о скалы гремят,
У мыса Жонкьера в Татарском проливе
Три каменных Брата стоят.
Над ними плывут облака невесомо
В седой океанский простор.
И чудится мне: С полотна Васнецова
Три витязя сходят в дозор.
Россия простерлась у них за плечами,
Как отчий обстроенный дом.
И витязи встали у моря с мечами,
Прикрыв эту землю щитом.
Для недруга путь тут смертельно рискован:
Алеша,
Добрыня,
Илья
Повергнут во прах проходимца любого –
Разбойного Соловья...
Как в древних былинах,
У скал Сахалина
Стоят на заставе не зря
Три Брата,
Три витязя,
Три исполина –
Три каменных богатыря.
(И. Белоусов)
(Скалы "Три брата", с их запоминающимся и
легко узнаваемым силуэтом, – это такая же достопримечательность
Петропавловска-Камчатского, как Кремль для Москвы или шпиль
Петропавловской крепости для Петербурга. Так называются три надводных
выступа скальной плиты, которая, как естественный природный волнолом,
защищает Авачинскую губу – бухту, где расположился
Петропавловск-Камчатский – от океанских волн. Согласно энциклопедической
справке Авачинская губа – это тихоокеанская бухта у юго-восточного
побережья полуострова Камчатка.)
Кони земли
В вечерний час, безлюдно поздний,
Как только в ночь уйдет тайга,
Промчится рысью к тропке звездной
В еловой бурке Уреньга.
Далеким эхом отзовется
Из тени гребень Откликной,
И тишина вот-вот взорвется
От скачки грохотно лихой!
Эх! Горы! Каменные кони!
Вы до зари распряжены.
И в этот час в ночном загоне
Резвитесь, словно стригуны!
Но вновь расходитесь игриво
По тихим стойлам поутру,
И шелестят покорно гривы
Зеленой хвоей на ветру.
...С рассветом здешние ребята
впрягут вас в прежние дела.
И будут снова до заката
Звенеть стальные удила!
(В. Баранов)
(Уреньга – самый длинный уральский хребет в
окрестностях городов Миасса и Златоуста. Откликной гребень –
элемент хребта Большой Таганай, его вторая вершина со стороны Златоуста.
Высота Откликного Гребня 1155 м.)
Откликной гребень
В нашем горном крае
Близ вершин Урала,
Есть –
на Таганае –
Откликные скалы!
Гребни откликные -
С громовым успехом –
Голоса живые
Возвращают эхом!
(М. Львов)
На Таганае
Как бы подобием предела
–
Стеной –
гранитная скала!
А вдоль скалы –
сосна висела
Вниз головою –
и росла!
Ах, молодчина! Акробатка!
Не улыбнуться я не мог
Ей, как живой! Вот это хватка!
Урок наглядный и намек!
Подумалось: "Придется если –
О несгибаемость, прости! –
Не костенея телом в кресле, –
И вниз башкой смогу расти..."
(М. Львов)
Уреньга
Послушайте, как звонко: Уреньга!...
Как будто кто ударил вдруг по струнам
И удивился странному аккорду.
Послушайте, как плавно: Уреньга...
Как будто под порывом ветра трудным
Заколыхались каменные горы.
Послушайте, как юно: Уреньга!...
Нежданный снег, расцветший на деревьях,
Так ослепляет нас рабочим утром.
Послушайте, как гордо: Уреньга!...
Таинственная сила предков древних
Питает корневища сосен мудрых.
Прислушайтесь...
Прислушайтесь...
Но – чу!
Вдали металл ударил по металлу,
Невидимые лошади взроптали,
И, запрокинув солнца медный раструб,
Сигнальщик протрубил:
«Готовы на смерть!»
Послушайте, как грозно: Уреньга!
(В. Баранов)
(Уреньга – самый длинный уральский хребет в
окрестностях городов Миасса и Златоуста. Длина Уреньги примерно 65 км.)
Тымь
Протянулся берег, словно
Летописная строка
–
Через годы катит волны
Тымь
– широкая река.
По лесам и перелескам
Тихим голосом своим
Древних нивхов сказки-песни
Напевает речка Тымь.
Ветра хлесткие порывы
Вдруг ударят невпопад
–
Каторжанские мотивы
Над утёсом зазвучат.
И минувших судеб строки
В голубом просторе дня
Зачеркнёт витком высоким
Самолётная лыжня.
(Ю. Щербаков)
(Тымь – река
на острове Сахалин, впадает в Ныйский залив Охотского моря.)
Лютога
Она течёт на юге Сахалина
В почтительности многовековой.
Пред нею сопки молча горбят спины,
Поросшие мохнатою тайгой.
В предгорьях мчась извилисто и бурно,
Река грохочет, пенится, рычит,
И помогать ей брать преграды штурмом
Со всех сторон сбегаются ручьи…
(Ю. Николаев)
Песня о Москве реке
Не широкая, не глубокая,
Не высокие берега...
Словно песня неповторимая,
Сердцу русскому дорога.
Пусть Москва-река – не Волга,
Ни в длину, ни в ширину.
Но готов я долго-долго
На неё глядеть одну.
То стыдливая, то беспечная,
То откроется вся до дна.
Сколько видеть пришлось ей разного,
Знает только она одна.
И стоит Москва, и красуется,
Достаёт Кремлём облака.
И как песня неповторимая,
Прямо к солнцу спешит река.
Пусть Москва-река – не Волга,
Ни в длину, ни в ширину.
Но готов я долго-долго
На неё глядеть одну.
(С. Островой)
Озеро Тунайча
Какие росы!
Крупные, как зёрна,
Рассыпаны зарёю по лугам.
Опять спешу до синевы озёрной
На Тунайчу
– к зелёным
берегам.
Темнеют ели по лесным опушкам,
Озвученным кукушками с утра.
А впереди
– по
прозвищу Лягушка
–
Маячит пучерылая гора.
Над ней в полнеба
– зарево
лучами,
Поддернутое хрупким холодком.
По склонам сопок белыми ручьями
Стволы берёз стекают молоком.
И мне легко, вбирая краски эти,
Вдыхая свежесть утренней земли,
Свою причастность к миру на планете
Осознавать от всех сует вдали.
(И. Белоусов)
Ямал
Говорили, он мал да удал,
Но не зря нас Ямал собирал.
И теперь по-иному звучит поговорка:
«Наш Ямал и велик, и удал».
В твоих недрах горячая кровь,
Только Северу не прекословь.
Пусть хозяевам тундры, полярным оленям,
Не перечит рабочая новь.
Друг ты мой, Ямал, Ямал!
Я, как сказку, тебя открывал.
Ты огонь добывал,
Ты страну согревал,
Я с тобой стал счастливым, Ямал!
Берег твой океан штурмовал,
Нас на прочность Урал проверял.
Но своим многоцветным полярным сияньем
Всю Россию Ямал освещал.
Мы тебя не сдадим никогда,
Здесь родные для нас города.
Самым главным богатством великой России
Оставайся, Ямал, навсегда!
(Н. Добронравов)
Вот тебе и Кулунда!
Вот тебе и Кулунда!
Ширь бескрайняя –
Озерцовая вода,
Гладь хрустальная:
Есть солёна да горька,
Есть и пресная,
Да за речкою река,
Длань небесная…
Кулундинский суховей
Не развеется –
Есть хранитель у полей:
Сенью делится,
Поднимает рукава
Драгоценные –
Сплошь резные кружева
Переменные…
Ну не чудо ль? Может быть,
Наколдовано?
…Только жаль, что хлеб растить
Здесь рискованно…
(Ткач Елена )
(Кулундинская равнина или Кулундинская
степь, в южной части Западно-Сибирской равнины.)
| |